В XVI веке Городец известен уже как волостное село Юрьевецкого, а затем Балахнинского уездов. В XVII веке на месте древнего города и вокруг него появляются несколько слобод, погостов, деревень и починков. Ввиду скудости источников, о застройке и планировке села Городца того времени можно говорить весьма приблизительно.

Судя по всему, село имело два ядра: Верхнюю и Нижние Слободы. В северной части древнего городища, в районе современных улиц Александра Невского, Андрея Рублёва, МОПРА, Чапаева, Ленина и Кирова была Верхняя Слобода с  Никольским храмом. Центр древнего Городца – район современных улиц Гагарина, Щорса, Кожанова, Фрунзе и Свердлова, долгое время находился в сильном запустении. Храм Михаила Архангела – бывшая усыпальница городецких князей – был перенесен с детинца (так называемой «Княжей горы») в южную часть бывшего посада (улицы Маслова, Загородная, Михеева, Ворожейкина). Поначалу село Городец было небогатым, оба храм – Михаило-Архангельский и Никольский – в 1618 году являлись деревянными. Самой заселённой частью села была Нижняя Слобода, принадлежавшая в начале XVII века старице Ольге (дочь царя Бориса Ксения Годунова). В 1639 году здесь на волжском берегу была поставлена деревянная церковь Параскевы Пятницы.

Перемены в планировке Городца были вызваны как политическими (потеря им статуса города), так и экономическими причинами. Главным центром притяжения в то время была Волга, предоставлявшая местным жителям удобства судоходства, судостроения и торговли. Поэтому и наиболее выгодными для заселения являлись низменные берега к северу и югу от бывшего городища. С их освоением и был связан дальнейший рост Городца.

В течение XVII века к Никольскому, Архангельскому и Пятницкому погостам, Верхней и Нижней Слободам села Городца добавились новые селения: слободы

 

Гогина Грива и Бабья Поляна, деревни Кириллова, Кузнечиха, Подветелева, Аксёнова, Коротаева, Большая и Малая Песошная, починок Аксёновский и др. По данным историка Н. Ф. Филатова, с 1618 по 1684 год число дворов в селениях городецкой округи выросло в несколько раз – с 82 до 523.

Возрождение Городца проявлялось как в увеличении числа крестьянских дворов, так и в каменном зодчестве. В 1680 году на месте деревянной пятиглавой церкви Живоначальной Троицы (с приделами в честь Николая Чудотворца и преподобного Макария Унженского) возводится каменный Троицко-Никольский храм. В Нижней Слободе на месте сгоревшей в 1684 году церкви Параскевы Пятницы начинает возводиться кирпичная церковь в честь Владимирской Божией Матери (с приделом св. великомученицы Параскевы). Наконец, в 1707 году храм Михаила Архангела из деревянного превращается в каменный.

На протяжении XVII – XVIII столетий Городец оставался селом дворцового ведомства. В разные годы по воле государя село переходило в частные руки – Ксении Годуновой, бояр А. В. Лобанова-Ростовского и Л. С. Стрешнева.  В конце XVIII века Екатерина II жалует село Городец своему фавориту графу Григорию Орлову. Тот вскоре продает своё городецкое имение брату Владимиру, и в качестве приданого дочери последнего – Софьи Владимировны – в XIX веке оно переходит графам Паниным.

С конца XVIII века Городец известен уже как одно из богатых торгово-промышленных сёл Нижегородской губернии. Большое развитие получили здесь постройка и эксплуатация торговых судов-расшив («судовой промысел»), выделка кож, крашение и набивка холста, а также выпечка печатных пряников.

В начале XIX столетия Городец являлся крупным торгово-промышленное населенным пунктом, жители которого почти оставили крестьянский труд. Хотя формально Городец считался селом, центром Городецкой волости Балахнинского уезда, в реальной жизни он всё более и более приобретал черты города.

Путеводитель «Волга от Твери до Астрахани» (1862 г.) сообщал: «Городецкие жители занимаются выделкой кож, печением пряников, куют якоря, гвозди, подковы, сошники. Бьют льняное масло, красят пряжу и холсты, плотничают и на собственых судах перевозят хлеб с низовых пристаней к Рыбинску. Многие из них торгуют хлебом, железом, кожами, холстами, пряжей и деревянной посудой, которую крестьяне выделывают в огромном количестве. В Городце бывают очень многолюдные базары, зимою по субботам сюда съезжаются до 7000 человек».

О большом торговом значении Городца может свидетельствовать тот факт, что в заволжской части бывшего Балахнинского уезда кроме самого Городца не появилось ни одного крупного населённого пункта (за исключением богатого села Николо-Погост, расположенного на левом берегу Волги напротив г. Балахны).

Главной кормилицей городчан испокон веков была матушка-Волга, а также собственное трудолюбие и предприимчивость. Волга играла огромную роль в развитии русской торговли и судоходства. И этим обстоятельством выгодно пользовались местные жители. Городецкие плотники спускали на воду легкие и красивые расшивы, на которых местные «судовщики» подряжались перевозить по Волге дорогие ярмарочные товары. Самые бедные мужики шли в бурлаки – «тянуть лямку», но кому-то из них со временем удавалось самим стать владельцами расшив. Судовой промысел был весьма распространен среди крестьян Среднего Поволжья, особенно в так называемом Побережье, – местности по правому берегу Волги, примерно от Балахны до Пучежа. Входило в этот район и село Городец с его округой.

 

 

 

 

 

 

 

С середины XIX столетия Городец вступает в новый период своего развития. Начало пароходной эры на Волге и отмена крепостного права существенно меняют облик многих сёл и деревень Поволжья. Городец быстро богатеет на судоходстве и судостроении, а также торговле.

Раньше городецкие плотники спускали на воду красивые и легкие на ходу расшивы, а затем, с появлением буксирных пароходов – подчалки и баржи. Средства, заработанные на «судовом промысле», помогли городецким предпринимателям освоить постройку пароходов и барж. Пароходный бум, начавшийся на Волге в 1840-е годы, дал толчок для развития пристаней, затонов, верфей. Спрос на быстроходные буксирные пароходы и баржи неуклонно рос и сулил волгарям огромные прибыли.

К тому же ввиду того, что в местном затоне в конце навигации вставало на зимовку множество судов с низовьев Волги, гружёных хлебом, Городец становился довольно крупным центром мукомольной промышленности и хлебной торговли.

Наконец, отмена крепостного права в 1861 году дала «зеленый свет» кипучей энергии первых пореформенных предпринимателей – вчерашних крестьян, многие из которых сумели выбиться в люди и крепко встать на ноги.

Огромные капиталы, нажитые местными купцами на хлебной торговле и судостроении, всего за несколько десятилетий превратили Городец в настоящий купеческий город. Так, вдоль Волги, по современной улице М. Горького и спускающимся к ней съездам протянулись здания торговых рядов, амбаров, лавок, магазинов. В нагорной части села выросли целые улицы богатой купеческой и мещанской застройки. «Нижегородские губернские ведомости» в № 18 за 1896 год писали: «По внешнему благоустройству Городец далеко перещеголял свой уездный город Балахну. В верхней части села есть улицы, которые оказали бы честь любому уездному городу, мощеные и даже освещаемые фонарями, обставленные домами городской постройки, принадлежащими местному купечеству».

В конце XIX века Городец вступает в пору расцвета и приобретает черты богатого купеческого города. Под Троицким собором тянулась вдоль Волги «Большая» улица с торговыми рядами, лавками и магазинами. На местном базаре осенью и  зимой здесь шла бойкая торговля хлебом, льном и кустарными изделиями из дерева («щепным товаром»). Со временем базар уже не вмещала всех торгующих, поэтому в конце XIX века часть его (в т.ч. льняные амбары) перенесли в нагорную часть села.

 

Городецкий затон (сегодня вход в шлюзы Горьковской ГЭС). Фото начала XX в.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

В это время в селе продолжали возводиться новые церкви: Нерукотворного образа Спасителя (1752 г.), Покрова Пресвятой Богородицы (1824 г.), Единоверческая церковь, создавался ансамбль Фёдоровского мужского монастыря.

 

 

 

 

Образ современного Городца во многом определяется наследством, оставленным эпохой бурного развития русского капитализма. Именно тогда город приобрел свое особое лицо среди прочих населенных мест Нижегородской губернии и стал настоящим купеческим городом, хорошо известным на всей Волге.

Увы, расцвет купеческого Городца оказался недолгим. Октябрьская революция 1917 года повернула развитие страны совсем в другую сторону. Началась активная политика ликвидации купечества как класса. Справедливости ради заметим, что неприязнь к богатству, к частной инициативе была в России всегда – недаром говорили: «Трудом праведным не наживешь палат каменных». Так в народном характере причудливо сочетались подобострастное заискивание перед богатыми «хозяевами жизни» и одновременно ненависть к богачам-«мироедам». Но радикализм большевистских преобразований превзошел все мыслимые границы.

Всего за несколько лет Советская власть «до основанья» разрушила то, что копилось и пестовалось десятилетиями. Буржуазия была объявлена чуть ли не врагом народа, против которого началась самая настоящая война: необдуманная и несправедливая национализация имущества, лишение избирательных прав, принудительная трудовая повинность и т.д. В годы нэпа, правда, частной торговле и предпринимательству вновь дали свободу, но недолго. Уже в конце 20-х годов началось новое «закручивание гаек», и с русской буржуазией было покончено навсегда.

 

Купеческие династии прервались. Бывшие купцы и их дети, опасаясь репрессий, вынуждены были скрывать своё происхождение и уезжать из родных мест. В середине XX века, казалось, уже мало что напоминало о купеческом прошлом многих городов и сел центральной России. В домах бывших купцов разместились советские учреждения. Старые названия улиц были заменены на новые – революционные. Наконец, на улицах и площадях установили памятники вождям мирового пролетариата. Однако жизнь не стоит на месте. И сегодня история купечества вновь кажется нам интересной и поучительной.

По своему происхождению купечество было неоднородно. В Москве и в ряде старых русских городов жили именитые купеческие фамилии, имевшие веками устоявшиеся традиции. А вот в глубинке было много разбогатевших крестьян, записавшихся в купеческое сословие совсем недавно, в конце XIX столетия. Особую категорию русского купечества составляли старообрядцы. Их облик и образ жизни особенно резко контрастирует с нашим стереотипным представлением о купцах. Староверы были людьми строгими, трезвыми, богобоязненными, они не пускали на ветер нажитое их предками богатство, а усердно его копили и преумножали.

В истории городецкого купеческих фамилий есть много интересных страниц. Одни оставили по себе память своим богатством. Например, Облаевы, Сотины, Шадрины, Митюковы, Лапшины, Лемеховы отстроили красивые и добротные дома, украшающие город и поныне. Другие, в частности И. А. Ноздринский и И. К. Лазутин, вписали свои имена в историю исключительной благотворительностью и меценатством. На щедрые купеческие пожертвования содержались земские школы, гимназии, богадельни, приюты. Кто-то прославился как талантливый заводчик или фабрикант: владельцы

 

 

 

 

механических заводов К. В. Кузнецов и Рязановы, судостроители братья Дерюгины и Я. К. Колов, пряничники Бахаревы и многие другие. Были среди нашего купечества и люди высокой культурой, к числу коих в первую очередь стоит отнести П. А. Овчинникова.

Пётр Алексеевич Овчинников (1843-1912) был богатым хлеботорговцем и пароходчиком, но прославился своей огромной любовью к отечественной истории. Будучи старобрядцем, он всю жизнь посвятил собиранию старинных русских книг. При этом важно то, что П. А. Овчинников был не просто собирателем старины, а подлинным её знатоком и ценителем. Его имя было хорошо известно ученым и библиофилам.

По воспоминаниям современников, это был настоящий интеллигент, «истинный рыцарь книги». Журнал «Церковь» незадолго до его смерти, в 1911 г. писал: «По своей начитанности в древнеотеческой письменности, знанию церковной истории он – необычайный человек. У него богатейшее сокровище ценных рукописей и редкостных экземпляров старопечатных книг». Коллекционер П. П. Шибанов вспоминал: «Петр Алексеевич Овчинников всё время пополнял своё образование, дружил с учеными. Нередко, будучи в Москве, ходил в Румянцевский музей за справками и для сравнения купленного им списка с тем, что находится в музее». В провинциальном Городце Овчинников сумел создать большую и ценную книжную коллекцию, имевшую всероссийское значение. Только рукописных книг в ней насчитывалось более 800 единиц, и самые старые из них были XIV века. Сейчас они хранятся в особом фонде Российской Государственной библиотеки.

 

 

В 2002 году в нашем городе открыт памятник русскому купечеству. Учитывая вклад купцов в историю города, идея эта, безусловно, хорошая. Автор памятника – молодой московский скульптор Сергей Полегаев из Академии живописи, ваяния и зодчества им. И. Глазунова. За основу своего купца скульптор взял образ П. А. Овчинникова, запечатлённый на одной из фотографий. Думается, выбор сделан удачно и справедливо.

 

 

 

Экспозиция Городецкого краеведческого музея. На заднем плане – часы с движущейся картиной.

 

 

В конце XIX века вместе с экономикой оживилась общественная жизнь Городца. При активном участии купечества были открыты детский приют (1881), добровольное пожарное общество (1897), библиотека-читальня (1898), мужская и женская гимназии (1910, 1911).

В культурной жизни Городца большую роль играли и старообрядцы. Старообрядчество является одним из самых сложных и противоречивых явлений в истории России. В прошлом старообрядцы были многочисленной, богатой и влиятельной частью населения Городца. Кто же такие староверы, когда и почему они появились, в чем отличие их от официального православия?

Старообрядчество как общественно-религиозное движение возникло в России в середине XVII века, когда церковные реформы патриарха Никона явили собой знаменитый «раскол» – драматичную страницу истории русского православия.

Реформы Никона не меняли догм православия, а касались лишь внешней, обрядовой стороны веры. Началось исправление богослужебных книг по современным греческим образцам и установление единообразия церковной службы. Так, двоеперстное крестное знамение было заменено троеперстным, наряду с «трисоставным» (восьмиконечным) крестом был признан двоечастный (четырехконечный), вместо «аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе Боже» стали петь «аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе Боже», была несколько сокращена церковная служба, вместо земных поклонов стали класть поясные, хождение во время обряда крещения по солнцу («по солонь») сменили на хождение против солнца, имя Христа стали писать не «Исус», а «Иисус», и т. д.

 

 

Формальной причиной нововведений стали разночтения между обрядами русской и греческой православных церквей, накопившиеся за семь веков с момента крещения Руси Византией в 988 году. Готовящееся воссоединение России с Украиной ставило на повестку дня вопрос о ликвидации таких расхождений, поскольку в украинской церкви недавно уже прошла реформа православного обряда по греческому образцу.

Причиной реформ в русской церкви стали не только насущные вопросы ее внутренней жизни, но и амбиции самого Никона. Честолюбивый и властный московский патриарх использовал реформы как средство утверждения своей внешней политики. В то время вынашивались планы объединения православных всего мира под эгидой русского царя. Поэтому унификация обрядов должна была сблизить русскую и греческие церкви и тем самым упрочить авторитет Никона среди остальных глав православных поместных церквей.

Однако Никон и его современники не имели верного представления о происхождении различий между русской и греческой церквами в церковно-обрядовой практике. Лишь позже, в конце XIX века в работах авторитетных историков русской церкви было установлено, что чины и обряды русской церкви XVII века являются чинами и обрядами, заимствованными у константинопольской церкви еще в X-XI вв. Позднее под влиянием разных причин в чинах и обрядах самой греческой церкви произошли изменения, что и сделали их непохожими на русские. Результаты этих изменений отразились в богослужебных книгах XII-XV вв., в том числе и в попавших на Русь южнославянских книгах.

Советники Никона, в числе которых были в основном греки и выходцы с Украины, сравнивая эти «старые» книги XII-XV вв. с русскими богослужебными книгами конца XVI – первой половины XVII века, пришли к неверному заключению, что русские чины и обряды, отличавшиеся от греческих, были «новинами» – т.е. поздними искажениями. Это ошибочное мнение стало убеждением Никона.

 

 

Значительная часть русского общества категорически не согласилась с тем, что русские якобы в силу своего невежества исказили перенятые от греков древние обряды. Нужно еще иметь в виду, что к середине XVII столетия Византийская империя давно не существовала (уже два века как она была завоевана турками), и греческая церковь не обладала тем могуществом и безусловным авторитетом, как это было во времена крестителя Руси князя Владимира.

Поэтому скороспелые и необдуманные нововведения Никона, силовые методы их утверждения (расправы с несогласными иерархами и рядовыми священнослужителями) вызвали широкое недовольство. Протест реформам Никона нашел поддержку в различных слоях русского общества: крестьянства, горожан, некоторых бояр (Хованский, Милославский, боярыня Морозова и др.), стрельцов, части духовенства, в том числе и монашества. Введение новых обрядов и богослужения по исправленным книгам многие восприняли как введение новой веры, отличной от прежней, истинно православной. Возникло движение сторонников старой веры – раскол.

Раскол русской православной церкви усугубила политика царя Алексея Михайловича, вставшего целиком на сторону реформатора Никона. Несмотря на открытое столкновение между царем и патриархом, приведшее к падению Никона в 1658 году, политика царя осталась прежней. Изменения обрядов были закреплены постановлениями церковных соборов 1656 и 1667 гг. Те, кто не выполнял их решения, были объявлены еретиками («раскольниками») и прокляты. Соборные проклятия, послужившие основанием для жестоких гонений на старообрядцев, продержались более трех веков и были отменены лишь поместным собором (церковным съездом) в 1971 году.

Спасаясь от преследований, защитники «старой веры» бежали в глухие места (на Север, в Поволжье, в Сибирь, на юг России), в знак протеста сжигали себя живьем.

 

 

Идейный предводитель старообрядчества протопоп Аввакум в 1666 г. был предан церковному суду, лишен сана священника и заточен в Пустозерский острог. После 15 лет заключения он был сожжен в срубе вместе со своими единомышленниками. В ответ на гонения староверы брались за оружие. Они приняли активное участие в крестьянской войне Степана Разина, в Соловецком восстании, в стрелецком бунте.

Особенно крутые меры против старообрядцев ввел Петр Первый. Они были обложены двойными податями, им запрещалось занимать государственные должности и жить в городах. В борьбе с царской властью старообрядцы поддерживали таких известных бунтарей XVIII века, как Кондратий Булавин и Емельян Пугачев. Никакие репрессии не могли заставить староверов вернуться в официальное православие. Они создавали свои организации, печатали церковные книги и ревностно берегли «древлее благочестие».

Раскол прошел по живому телу русской церкви и довольно остро ощущался вплоть до начала XX века. Его трагическая история показала, что самые благие цели, насаждаемые путем насилия и жестокой ломки привычного уклада жизни, чреваты народными возмущениями и смутой. Итогом раскола стало появление старообрядчества – широкого религиозного и общественного движения. Его значение выходит за рамки собственно церковной истории. Так, известна активная роль старообрядческого купечества в развитии русского капитализма. Но главное в том, что несмотря ни на какие гонения, староверы свято чтили и хранили нормы и обычаи старой русской жизни.

Уже в конце XVII века русское старообрядчество распалось  на ряд  течений  и  толков («согласий»).   Они   образовали   два   направления:   поповщину  и  беспоповщину. Все староверы   отрицали   святость    государственной    церкви,    но отношение   к   самим священникам    было    различным.    Поповцы   приглашали

 

 

к себе   на   службу   беглое духовенство. А наиболее радикальные староверы –  беспоповцы (федосеевцы, поморцы, филипповцы, спасовцы, и др.)  –  категорически  не  признавали  новых  священников,  а потому и  вовсе  отказались  от  создания  своей  церкви.  Службу  у них  вели  выборные начетчики.

В Городце жили старообрядцы разных согласий, многие из них были «приемлющие священство» (или беглопоповцы). Они принимали священников, перешедших (перебежавших) из официального православия. При императрице Екатерине Второй многие запреты, наложенные на староверов, были сняты. В 1767 году в Городце была открыта деревянная старообрядческая часовня, ставшая со временем особо чтимой местной святыней. После пожара в 1893 году она была отстроена заново уже в камне старообрядцем-миллионером Николаем Александровичем Бугровым. В том же году в Городце на деньги Н. А. Бугрова строятся две богадельни: небольшая, на 22 места, для мужчин, при самой часовне, и отдельно – большую, на 100 мест, для женщин Теперь на месте часовни располагается школа № 5.

Были в Городце и другие представители поповщины – так называемые «часовенные». Во времена старообрядческого погрома, предпринятого царем Николем Первым, они оказались без священников и с тех пор, считаясь формально поповцами, фактически оставались без иереев. Их уставщики вели богослужения в часовнях, крестили, исповедовали и причащали верующих.

В XIX веке Городец стал негласной столицей нижегородского старообрядчества. Он связывал Москву и ревнителей «истинной веры» из глухих лесных районов Заволжья. Была такая поговорка: «Что положат на Рогоже, на том стоит Городец, а на чем Городец, на том Керженец». Под Рогожей имелось в виду Рогожское кладбище в Москве, один из главных центров русских старообрядцев. Оно было основано в 1771 году близ Покровской заставы для захоронения жертв эпидемии чумы. Со временем

 

 

 

 

Другим течением в старообрядчестве стало единоверие. Оно было создано официальной церковью в самом начале XIX века с целью привлечение в свое лоно части «раскольников». До революции в Городце существовала Единоверческая церковь, где службу по старым обрядам вели священники Русской Православной Церкви. Сейчас в этом здании располагается бюро ритуальных услуг.

Главным препятствием для создания самостоятельной церкви у старообрядцев-поповцев было отсутствие среди них собственных архиереев (епископов). Только они совершают одно из православных таинств – рукоположение священников. Впоследствии староверам удалось привлечь на свою сторону боснийского митрополита Амвросия. В 1846 г. он переехал из Константинополя в село Белая Криница на Буковине (в то время территория Австро-Венгерской империи, теперь – Румынии), где обосновалась община русских староверов. В России новая Белокриницкая иерархия получила у простого народа название «австрийской церкви». Перед революцией 1917 года к ней принадлежало более половины всех старообрядцев. «Австрийская» церковь была и в Городце – это храм на ул. Щорса.

 

 

Старообрядцы отличались глубоким консерватизмом: соблюдали строгие нормы семейной жизни допетровской Руси, были очень домовиты и бережливы, вели церковную службу по старому обряду, хранили у себя древние иконы и книги. Староверы были вынуждены вести аргументированную полемику с представителями официального православия, поэтому среди них нередко встречались люди весьма эрудированные, разбиравшиеся в вопросах догматики и церковной истории. Гонения правительства и господствующей церкви, запрет свободной издательской деятельности – все это подталкивало староверов к активному собирательству старинных церковных книг и икон.

В Городце самыми крупными собирателями древностей были купцы-старообрядцы Петр Алексеевич Овчинников (1843–1912) и Григорий Матвеевич Прянишников (1845–1915). Им принадлежали чрезвычайно богатые коллекции старинных книг и икон,  имевшие всероссийское значение. П. А. Овчинников был к тому же видным деятелем старообрядчества и входил в Совет Всероссийского братства беглопоповцев. В 1911 г. он вышел из состава братства и присоединился к старообрядцам Белокриницкой иерархии. Сейчас книжные собрания городецких купцов хранятся в отделе рукописей Российской Государственной библиотеки. Их наиболее ранние рукописные книги датируются XIV и XV веками.

 

 

 

В собраниях Овчинникова и Прянишникова имеются также книги, переписанные уже в конце XIX века местными писцами и художниками. Самым известный из них – Иван Гаврилович Блинов (1872–1944). Он был талантливым художником-самоучкой, выходцем из простых крестьян-старообрядцев. По заказу частных лиц и музеев переписывал от руки и украшал иллюстрациями-миниатюрами копи с древних рукописей и книг. Расцвет творчества И. Г. Блинова пришёлся на 1890-1910-е годы. Его работы хранятся в Городецком музее, а также в музеях и библиотеках Н. Новгорода и Москвы.

 

Иван Гаврилович Блинов родился в 1872 году в дер. Кудашихе, в старообрядческой крестьянской семье. Читать и писать он научился дома. В среде старообрядцев было принято бережно хранить и переписывать древние книги. Иван занялся перепиской книг уже в 14 лет и решил полностью посвятить себя этому искусству. Молодой художник-самоучка переехал в Городец.

По заказу городецкого купца-старообрядца и коллекционера П. А. Овчинникова Иван Блинов переписал 25 книг. В начале XX века имя городецкого художника, его работы стали хорошо известны ценителям книжного искусства. И. Г. Блинов не только переписывал старинные книги, точно воспроизводя почерк оригинала, но также украшал их иллюстрациями-миниатюрами и художественными заставками в характерной для Древней Руси манере.

В начале XX века имя городецкого художника становилось все более известным среди коллекционеров. И. Г. Блинов работал в Горбатове, Казани. В 1909 году И. Г. Блинов переехал работать в Москву, где в течение десяти лет по заказу музеев и частных лиц создал много замечательных рукописных книг. В эти же годы городецкий изограф сотрудничал с известными русскими художниками – В. М. Васнецовым, М. В. Нестеровым и др., был знаком с Ф. Шаляпиным и С. Есениным. В марте 1919 года И. Г. Блинов стал членом ученой коллегии Российского Исторического музея.

После революции Блинов вернулся на родину. В 1920 году он стал директором Городецкого краеведческого музея, сменив на этом посту К. П. Смирнова. Иван Гаврилович работал директором пять лет, а затем был научным сотрудником музея. Умер Иван Гаврилович в Городце в 1944 году.

 

 

 

Творческое наследие художника насчитывает более ста лицевых (иллюстрированных) рукописных книг. Среди них «Слово о полку Игореве», «Сказание о Петре и Февронии Муромских», «Сказание о князе Черниговском и его боярине Феодоре», «Повесть об убиении царевича Дмитрия Угличского» и др. Последней работой Ивана Блинова стала иллюстрированная рукопись «История города Городца», законченная в 1937 г. Многие из рукописей И. Г. Блинова украшают собрания столичных музеев и библиотек. В Городецком музее хранится 14 его работ – это одна из самых ценных музейных коллекций.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Старообрядцы оказали большое влияние на культурную жизнь Городца и его округи. История городецкого старообрядчества еще не написана. Но уже первое знакомство с нею опровергает сложившееся мнение о староверах как о темных людях и необразованных сектантах.

Благодаря особому почтению «ревнителей древлего благочестия» к старинным книгам и иконам до нас дошли бесценные памятники русской искусства. В трудных условиях староверы смогли сохранить не только свою веру, но и подлинную любовь к истории и культуре России.

*

Аксёнова Г. В. И. Г. Блинов – городецкий книгописец и изограф /Городецкая старина. Вып. 3. Городец, 1997.

Галай Ю. Г. Федоровский монастырь /Городецкая старина. Вып. 2. 1994. Он же. К истории Городецкой старообрядческой часовни //V Городецкие Чтения. Материалы научной конференции. Городец, 23-24 апреля 2004 г. Городец, 2004. С. 136-148.

Галочкин Н. М. Город древний, город славный. Городец, 1996.

Городец. Краткий исторический очерк, путеводитель по историческим местам города и по залам Городецкого районного краеведческого музея /Составители В. Лошкарёв, О. Ларин. Издание Городецкого краеведческого музея. 1955.

Горячев В. А. Древний Городец – «Малый Китеж». Москва, 1993.

Еранцев А. Н. Городецкие пряники. Городец, 2001.

История Феодоровского Городецкого монастыря (Нижегородской губ.) и построение в С.-Петербурге храма в память 300-летнего юбилея царствования Императорского Дома Романовых. СПб, 1913.

Рудаков С. В. Общества и согласия городецких старообрядцев. Начало XX и XXI веков //Городецкие чтения. Материалы научно-практической конференции. 25 апреля 2002 года. Городец, 2003. С. 41-42.

Седов А. Е. Старообрядческие богадельни //Памятники христианской культуры Нижегородского края. Материалы научной конференции. 29-30 марта 2001 года. Н.Новгород, 2001. С. 224-228.

Филатов Н. Ф. Города и посады Нижегородского Поволжья в XVII веке. Горький, 1989.